Сова и жаворонок. Любовно-фантастическая повесть - Василий Карасев

Анатолий – так звали предполагаемого зануду – вышел из душа, вытирая голову полотенцем, и тут же заиграла мелодия звонка на мобильнике.

– Слушаю, – голос у Анатолия оказался неожиданно мягким. Но, впрочем, ненадолго. Уже через несколько секунд в нем звучало неподдельное возмущение. – Что значит уехал? В какую Вологду? Мы же с ним обо всем договорились! Кто мне фоторепортаж делать будет?! Что он забыл в этой Вологде?? Нет, ну это не серьезно! Какая девушка, дьявол его побери?!! Какая может быть девушка в Вологде?!

Полотенце полетело обратно в ванную, а Анатолий продолжал возмущаться:

– Да нету в городе Макрушина, нету! Он в отпуске на Алтае. Какие-то пещеры фотографирует! И Егорова в городе нету! Его какой-то саудовский шейх берет с собой в космос! Да, на МКС летит, кучу баксов выложил! Да не Егоров выложил! Шейх! Да откуда я знаю, где он с этим ненормальным шейхом познакомился! Говорит, что на зимней рыбалке!

Водворив брошенное полотенце на положенное ему место, Анатолий зашел на кухню, открыл холодильник, достал два куриных яйца, поставил на плиту сковороду и принялся готовить омлет. Тут же на кухне возник еще один житель этой необычной квартиры. Житель зевнул, потянулся и громко мяукнул. Познакомьтесь: сиамский кот по имени Максимилиан, или сокращенно Макс. Максимилиан посмотрел на Анатолия, потерся о его ногу, а затем важно прошествовал в самый угол к личной пластмассовой миске и странному механическому устройству над ней. Недовольно покосился на солнечного зайчика, стремительно пролетевшего мимо к окну, а затем уставился в ожидании на часы. Часы показывали 6.08. А надпись на аккуратном клочке бумаги, приклеенная к странному устройству гласила «Суббота. Завтрак 6.10» Устройство представляло собой металлический ящик, нависавший над миской: нажимаешь педаль – открывается дно и в миску шлепается долгожданная еда.

– Маргарита Петровна?! – продолжал кричать в трубку Анатолий. – Побойся Бога! Ей в прошлом месяце 70 стукнуло, я же ее до зоопарка не довезу! Она от одного вида павиана в ящик сыграет! Маргарита Петровна…

Анатолий случайно коснулся раскаленной сковороды и обжег палец.

– … зараза такая! Да нет, я не о ней – я о сковородке! Да ни причем тут сковородка! Обжегся я о нее! Да не о Маргариту Петровну! Маргарита Петровна – айсберг! Наверное, тот самый, на который «Титаник» напоролся!

Максимилиан попробовал нажать лапой на педаль, но обмануть хитрый механизм ему не удалось, часы показывали лишь 6.09.

– Да нет никого больше. Понимаешь: не—ту! Ни—ко—го! А мне материал на конкурс отсылать нужно! Такой шанс!

Наконец, странное человеческое изобретение сжалилось над голодным котом, и стрелка встала на нужное деление. Максимилиан тут же нажал лапой на педаль и получил увесистый кусок печени. Его хозяин выложил свой омлет на тарелку, отключил телефон и, тяжело вздохнув, взял вилку. Доели они также одновременно. После чего кот прошествовал мимо еще одного стикера с надписью «Убедительная просьба закрывать за собой дверь туалета» в этот самый туалет, а Анатолий принялся мыть посуду. Посмотрел на часы, тщательно протер тарелку, прислушался к шуму смывного бачка, проследил как кот неторопливо выходит из санузла и тут же сделал замечание:

– А дверь?! Сколько раз тебе повторять?!!

Максимилиан недовольно мяукнул, но все—таки вернулся и лапой притворил дверь….

[Из записной книжки Анатолия]

Меня всегда интересовал вопрос: почему наше настроение меняется порой безо всякой причины. Когда причина есть, это понятно. Но почему беспричинно? Разве настроение – это нечто независимое от нас? Оказалось, это действительно так! Некто (не важно каким термином его называть) направляет нас через наши настроения. Хорошее – пряник, плохое – кнут.

Но что же от нас хочет этот таинственный Некто? И как его понять?

Не претендуя на истинность, выскажу одно предположение: плохое настроение – это несделанные дела. Этот Некто – жуткий бюрократ! На каждый день он составляет нам план дел, которые необходимо выполнить. Вы замечали, что после сделанной работы, даже если она была очень тяжелой, и ты устал, как последний илот, настроение все равно хорошее? Иногда даже замечательное! И наоборот, если ты что-то не сделал, тебе в сердце вонзается тонкая ноющая иголка и мешает спокойно пить пиво, кушать вяленую корюшку и смотреть канал Animal Planet? Это он, бяка этакая, не дает нам спокойно наслаждаться жизнью…

Как человек недоверчивый, я долго и терпеливо проверял эту мысль на практике. И оказалось – да! Как только беспричинно возникает плохое настроение, надо срочно подумать: какое такое дело я не сделал сегодня? Или даже вчера? Или в начале года? И тут же приниматься за работу. Все равно этот Некто ни за что не отстанет… Зато от плохого настроения не останется и следа.]

Страсть истинного коллекционера

Дверь подъезда резко распахнулась, и на пороге показался Анатолий в белоснежной рубашке, отутюженных брюках и модным вместительным кейсом в руке. Удостоверился, что солнце по-прежнему на месте, окинул внимательным взглядом двор и чуть улыбнулся, увидев соседа, согнувшегося под капотом старой «Волги» ГАЗ—21. Шагнул навстречу, отпустив громко хлопнувшую за спиной дверь:

– Добрый день, Вилен Валентинович!

Вилен Валентинович, мужчина чуть за пятьдесят, был страстным киноманом. Вся его квартира за номером 54 (кстати, не поленитесь – запомните, еще пригодится) утопала в киноафишах, постерах актеров и актрис и толстенных кинематографических энциклопедиях. Но подлинным шедевром этого самодельного музея кино была коллекция вещей, когда—либо заснятых в отечественных и мировых шедеврах.

Перепачканная физиономия Вилена Валентиновича показалась из-под капота и расплылась в широкой улыбке:

– Здравствуйте, Анатолий!

Анатолий критически посмотрел на старенький автомобиль.

– У вас же вроде «копейка» была? – полюбопытствовал он.

– Поменялся! – радостно сообщил Вилен Валентинович. – Очень удачный обмен! Вы не поверите – это та самая «Волга», которую Смоктуновский угнал у Миронова в «Берегись автомобиля»!

– Вилен Валентинович! Про свою «копейку» вы говорили тоже самое! Мол, именно на ней Яковлев к Барбаре Брыльской в «Иронии судьбы» приезжал. А оказалось, что с ближайшего разбора и принадлежала спившемуся сантехнику из соседнего ЖЭУ.

Но Вилен Валентинович лишь отмахнулся от такого вопиющего заявления:

– Ну что вы, Толя! На этот раз никакой ошибки! Видите вмятина на заднем крыле? Это случилось, когда снимали третий дубль и случайно въехали в сигаретный киоск… там еще сигареты «Друг» продавали…

Но Анатолию уже все было ясно.

– Извините, Вилен Валентинович, спешу! – молодой человек показал на часы, и, отвернувшись, торопливо зашагал в направлении ближайшей станции метро. Поэтому и не обратил внимания, что в открытом окне второго этажа выставлен большой лист картона, на котором крупными корявыми буквами написано «Не забудь купить рыбы!». И своего кота Максимилиана рядом с листом не заметил. Сильный порыв ветра, неизвестно откуда прилетевшего в эдакую жару, подхватил картонку, закружил ее и, не выдержав тяжести, уронил на землю.

УстанавлЯть!

Большой лист картона, лежащий на земле, пах чем-то особенным. Незнакомым, но приятным. Да и вообще казался местом вполне приличным для совершения нехитрого собачьего дела.

– Бройлер, фу! Фу, я сказала!

Бройлер с неудовольствием оглянулся на хозяйку: вечно она не вовремя! Но спорить не стал, отошел в сторонку. Тут как раз палочка удобная в землю воткнута. С нее эту картонку ветер, видимо, и сорвал. А что, кстати, вполне так ничего палочка. Удобная.

– Бройлер! Да что же это такое!

Роза Львовна величественно подошла к собаке и накинула на нее поводок. Остановилась, задумавшись… Подняла картонку, поставила рядом со столбиком. Неожиданно спохватилась, будто что-то припомнив. Вытащила из кармана очки и листок бумаги с подписями жильцов, стала внимательно изучать. А Бройлер, наконец, исхитрился поднять ногу. Хорошо получилось: и картонка, и столбик одновременно. На картонке, кстати, что-то написано, жаль, что он читать не умеет. Да это и к лучшему, зачем бедной маленькой собачке знать, что «Выгул собак запрещен. Штраф 200 руб.».

– А Потаповы-то так и не подписали! – сообщила псу Роза Львовна. – Какая все—таки несознательность!

– Тяв!

– Совершенно возмутительно! Антиобщественный инди… идна… индифурентный поступок! Алена, вы представляете, Потаповы игнорировали общественный самосуд!

Вышедшая из подъезда Алена, услышав голос Розы Львовны, невольно споткнулась на ровном месте и, не удержавшись, чертыхнулась:

– Чёрт! Ну что за паршивое утро!

– Что вы сказали, Алена? – недослышала Роза Львовна